5-й период (с 1 декабря 1877 г. до окончания войны).

Схема Европейского театра боевых действий Русско-Турецкой войны 1877-78 гг.

Непосредственными следствиями падения Плевны были:

1) освобождение из-под неё 100 т. русских войск, отсюда же – решительное превосходство их в силах;

2) принятие Сербией участия в войне, – Сербия еще не успела оправиться от разорения, причиненного ей только-что за полгода до того войною; население находилось под влиянием нагнанной на него турками паники; вооруженные силы были не организованы; казна истощена; запасов не было. Сербское правительство желало участвовать в дележе Турции, в случае победного для русских мира; но, вследствие неудач их под Плевною и опасения Австрии, кн. Милан и Ристич не находили расчёта вмешиваться в войну, а потому, не смея мыслить об отказе на обращенные в начале

ноября великим князем главнокомандующим приглашения к переходу сербскими войсками границы, старались затянуть время. По мере же возрастания уверенности в скором падении Плевны, сербское правительство становилось смелее; в ? ноября милиция была мобилизована и сформировано 5 корпусов: шумадийский, моравский, тимокский, яворский и дринский, в которые вошли 124 батальона, 24 эскадронов, 232 орудий, силою 82 т. офицеров и нижних чинов.

Целью действий сербским войскам было поставлено: овладеть путями из Старой Сербии в 3ападную Болгарию, дабы не дозволить туркам двинуть по этим путям войска на выручку Плевны; вследствие же затягивания сербами открытия военных действий, в конце ноября порешено: 55-и т. сербов (3 корпуса) наступать на Пирот и Софию, оставя 2 корпус для прикрытия южной и западной границы княжества, которой турки даже и не могли серьёзно угрожать. Наконец, при известии о падении Плевны, кн. Милан, отбросив все опасения (кроме одного – не быть допущенным до участия в мирных переговорах), 1 декабря объявил войну Турции.

К началу декабря действия войск были: русских (в Болгарии, Добрудже и на левом берегу Дуная) – свыше 300 т., румын – 40 т., сербов – 80 т., черногорцев – 25 т., а всего – около 450 т. Этим внушительным силам турки могли противопоставить: в Болгарии и Добрудже (считая и гарнизоны крепостей) – 200 т., на сербской границе (от Пирота до Нови-Базара, под общим начальством Гафиза) – до 15 т., и столько же – в Боснии и Албании; всего же, с войсками в Константинополе и резервами, формировавшимися тут и у Адрианополя, но не считая иррегулярных сборищ, – с небольшим 250 т.

Положение турецкого правительства в момент падения Плевны (весть, о чем произвела крайне удручающее впечатление на войска и всех мусульман) было критическое: уступая почти вдвое в силах своим противникам, к которым угрожала присоединиться и Греция, с войсками на ? из мустагфиса и милиционеров, без надежных вождей, с истощенной казной, и покинутое на произвол судьбы державами, его толкнувшими на войну, оно имело основание прекратить борьбу, но решило сопротивляться до крайности, рассчитывая на невозможность для русских зимнего похода через Балканы и надеясь затянуть дело до вмешательства держав или до иных благоприятных политических случайностей.

Действительно, при умелых распоряжениях, продолжение борьбы для Турции были еще возможно: со 100 – 150 т. чел., в новых, подобных плевненской, укреплённых позициях, не трудно было задержать наступление русских к Адрианополю и тем приобрести право на более снисходительные условия мира. Однако Порта не думала ограничиться этим, а желала и полагала возможным не допустить русских перешагнуть Балканы.

Еще в предвидении потери плевненской армии и зная о военных приготовлениях Сербии, Турция сочла необходимым, для воспрепятствования соединению русских с сербами и наступлению к Софии, сосредоточить у неё возможно более войск. Поэтому 20 ноября сераскириат предложил Сулейману безотлагательно выделить из восточной армии 60-70 батальонов, для отправки их, в случае надобности, на усиление армии Магомед-Али.

Сулейман, готовившийся в то время к атаке на Елену, отвечал, что до окончания этой операции не может ничего выделить от себя, причем доносил, что ослабление в, армии 60 батальонами вынудит его к оставлению всего пространства к северу от линии Шумла-Варна; очищение же Осман-Базара дозволит русским обойти Шумлу с юга и двинуться через Сливно на Константинополь. По получении известия о взятии русскими Плевны, турецкое правительство обратилось в Лондон с просьбою о посредничестве для заключения перемирия; признавая же необходимым, для обеспечения переговоров в пользу турок, чтобы линия Балкан к тому времени находилась еще в их руках, оно решилось употребить все усилия для этого. Несмотря на донесение Шакира о том, что русские легко могут обойти его позицию и отрезать отступление; несмотря на то, что на совете министров большинство находило войска в Софии и Шипке достаточными для удержания русских (меньшинство же высказалось за необходимость стянуть к Адрианополю все силы с северной и южной стороны Балкан), – политические соображения были поставлены выше военных, и канцелярией султана, с сераскиратом, окончательно решено было: оставив в 4-угольнике крепостей и у Xанкиниой-Оглу-Базарджика лишь самое необходимое для их обороны, все прочие войска с восточного фронта, вместе со Сформироваными уже резервами, возможно скорее передвинуть к Филипополю и Татар-Базарджику, где образовать из них новую армию, которые должна служить поддержкою войскам на Этропольском и Шипкинских Балканах, а для обороны Сливненских Балкан образовать небольшую армию под начальством Магомед-Али; в случае же невозможности удержать линию Балкан, всеми войскам отступать к Адрианопольскому укреплённому лагерю, у которого составить резервную армию из формировавшихся еще частей. Вследствие этого плана, турецкие войска, вместо сосредоточения к главноному и вероятнейшему операционному пути русских (Шипка-Ески-Загра-Семенли), растягивались кордоном от берега Черном море, через Хаинкиой-Оглу-Базарджик, Силистрию, Рущук, Сливно, до Софии, всего на протяжении 600 вер., причем резерв (у Тататар-Базарджика) находнлся слишком в 100 вер. от главной операционной линии, а замыкавшие ее войска Веселя-паши подвергались опасности отдельного поражения. 30 ноября канцелярией султана были телеграммы Сулейману: прекратить наступательные действия, очистить Елену и возможно поспешнее отправить большую часть войск восточной армии на южную сторону Балкан, а затем, на запрос Сулеймана, сераскириат сообщил ему, что в данную минуту наибольшую важность получает район София-Златица и командование войсками там вверяется сердер-экрему. Во исполнение полученных распоряжений, Сулейман 1 декабря приказал: Фуаду – немедленно очистить Елену и с 28 батальонами направиться к Казану, куда следовать и 10 батальонам из дивизии Керима; 21 батальону, от Кадыкиоя и из рущукского гарнизона, двинуться по железной дороге в Варну. Всего таким образом выделено из восточной армии 59 батальонов (около 37 т.), но из них Сулейман потом приказал 10 батальонам остаться у Казана. Утром 2 декабря Фуад начал отступление от Елены, а Керим – от Кесарева; в тот же день Елена были занята авангардом Делинсгаузена (5 батальонов, 6 эскадронов, 6 ор.), продвинувшимся 3-го до Беброва.

В 1-х числах декабря началась перевозка из восточной армии выделенных батальонов, частью по ж. дороге от Ямболя, частью морем от Варны в Константинополь, откуда они, тоже по железной дороге, перевозились к Тататар-Базарджику; в ? декабря передовые батальоны стали уже прибывать к Софии.

После падения Плевны в Главной квартире действующей армии естественно должен был возникнуть вопрос о последующих операциях. При воодушевлении, охватившем всю армию, не могло быть и речи о приостановке кампании до весны; наступившая же суровая зима требовала скорейшего решения: войска, стоявшие в горах, жестоко терпели от морозов и снежных буранов, особенно на Шипкинском перевале; даже в долинах к северу от гор морозы в начале декабря доходили до -15-20°; вследствие недостатка в теплой одежде и лишений в продовольствии, число больных в частях, расположенных на горах, быстро росло; особенно же пострадали 3 полка 24-й пехотной дивизии на Шипке, в которых не были заблаговременно приняты меры к борьбе с холодом: доставка продовольствия в горы по дорогам, занесенным снегом, становилась с каждым днем менее возможною, бури же на Дунае, срывали мосты, а затем ледоход все более затрудняли продовольствование всей армии. При таких условиях оставаться на горах до весны значило погубить значительную часть армии: отступить же с занятых на горах позиций были немыслимо, поскольку весною пришлось бы снова приступить к работе овладения ими, уже столь дорого обошедшейся. Оставалось спуститься с гор на юг, в благодатные долины Тунджи, Гиопса, Топольницы и верховьев Искера, где можно были рассчитывать на захват обильных, не тронутых еще войною, запасов продовольствия. Направление же главных действий к востоку приводило к затяжке войны, вследствие необходимости осады крепостей, и не могло обещать столь решительных последствий, как быстрое движение к Адрианополю со всеми освободившимися из-под Плевны войсками. На всех этих основаниях, в Главной квартире, после падения Плевны, решено было усилить отряды Радецкого и Гурко и возможно скорее форсировать ими линию Балкан. Радецкий выразил сомнение в возможности перехода гор в декабре, по глубоким снегам, и предпочитал выжидать весны; Гурко же настаивал на скорейшем окончании стоянки в горах.

Растянутость расположения турок, превосходство наше в силах и возможность двинуть подкрепления от Плевны в любом направлении и неожиданно ударить массою сил на избранную точку неприятельских позиций; высокие качества и дух русских войск, при неминуем упадке его в турках, вследствие пленения плевненской армии, – все это не могло не сулить успеха при быстроте и решительности действий. Наконец, нельзя было оставить сербов, уже начавших наступление к Софии, которые, без скорого со стороны русских содействия, рисковали подвергнуться отдельному поражению. Что же касается непроходимости балканских твердынь, то великий князь главнокомандующий и Генерал Гурко не сомневались в преодолении их русскими войсками и зимою. Вследствие этих военных соображений, а также для устранения чуждого вмешательства, Его Высочество главнокомандующий, немедленно по падении Плевны, решил:

1) По усилении отрядов Радецкого и Гурко, безотлагательно, зимою же, форсировать линию Балкан у Шипкинского и Орханийского перевалов. Хотя прорыв у Шипки открывал главнокомандующему операционный путь на Адрианополь, но, по местным условиям, переход через Этропские Балканы были сравнительно легче и, кроме того, с одной стороны обнажал путь на Софию, облегчая тем связь с сербами, а с другой давал возможность выйти во-фланг и тыл туркам у Шипки и тем облегчить переход войскам Радецкого.

2) Поэтому и чтобы скорее вступить в связь с сербами, операцию перехода начать с отряда Гурко.

3) В виду его при этом удаления и самостоятельности возлагавшейся на него задачи, сделать его сильнее.

4) Для поддержания связи между отрядами Гурко и Радецкого назначить войска Карцова, котором перейти Балканы у Траяна, уже по исполнении перехода западным отрядом.

5) Чтобы ввести неприятеля в заблуждение относительно наших намерений, движение от Плевны начать с подкреплений, назначенных генералу Гурко, что, вместе с открытием его отрядам операции перехода, может оттянуть внимание турок от Шипки и тем облегчить форсирование Балкан Генерал Радецким.

6) Отряду Делинсгаузена прикрывать левым флангом Радецкого, а затем частью перейти Балканы восточнее 8-го корпуса (частью же оперировать на Осман-Базар и Кумлу).

7) Рущукскому отряду временно оставаться в оборонительном положении, причем 2-м бригадам 32-й пехотной и 11-й кавалерийской дивизии, по смене их румынами, переправиться на правый берег Дуная и поступить в состав отряда. На основании этого плана, главнокомандующим уже 1 декабря сделано было распоряжение о начатии со следующего дня выступления подкреплений к генералу Гурко (3-я гвардейская пехотная дивизия, 9-й корпус, 34-й донской казачий полк).

16-я пехотная дивизия, 3 батальона 3-й стрелковой бригады, 4-й саперный батальон и 9-й казачий полк назначены были на усиление отряда Радецкого, в состав которого должны были вернуться 4-я стрелковая бригада и части 8-го корпуса; впоследствии, взамен их, в осман-базарский отряд поступили полки 24-й пехотной дивизии, спущенные к Тырнову. На усиление отряда Карцова назначался пока только 10-й стрелковый батальон; по переходе же через Балканы, в распоряжение Карцова предположено было выделить 2-ю бригаду 3-й пехотной дивизии, кавалерийскую и донскую казачью бригады.

2-я пехотная дивизия назначалась для охраны сообщений и занятия Тырнова, в котором заготовлялся 20-дневн. запас продовольствия для 11 пехотных и 4 кавалерийских дивизий и кругом его, с начала декабря, приступлено было к возведению укреплённого лагеря. 2-я и 3-я гренадерские и 30-я пехотная дивизии, 1-я бригада 9-й кавалерийской дивизии и 1-я кавалерийская дивизия (в конце ноября начавшие переходить Дунай у Систова) должны были составить общий резерв, до тех пор вовсе не имевшийся. Наконец, генералу Арнольди (2 полка 4-й кавалерийской дивизии и батарея; приказано было, оставаясь в окрестностях Берковаца, поддерживать связь между западным отрядом, сербами и румынами. По исполнении всех этих предначертаний (т. е. в средине или к концу декабря) части действующих армии в Болгарии должны были распределиться следующим образом:

Что касается румын, то они д. были занять весь правый берег Дуная от Никополя до сербской границы, причем овладеть Виддином, для чего был сформирован особый западный корпус генерала Харламба (1-я и 4-я пехотные и резервная дивизии, всего 30 батальонов, 36 эскадронов, 114 ор., – около 25 т. чел.); 2-я дивизия (12 батальонов, 4 эскадронов, 24 ор.) назначена для занятия Плевны, Никополя и Рахова, а по смене её ожидавшимися из России резервными войсками д. были присоединиться к западному корпусу; на 3-ю дивизию (14 батальонов, 12 эскадронов, 24 ор.) возложено занятие Журжева, Ольтеницы и Калараша.

Государь император, одобрив все предположения главнокомандующего, 5 декабря отбыл в Петербург.

2 декабря из-под Плевны выступила 3-я гвардейская пехотная дивизия, а 4-го – 9-й корпус, которые с 7 по 15 декабря сосредоточились у Орханиэ. Войска, назначенные на усиление отряда Радецкого, с 10 декабря начали выступать от Плевны к Габрову; гренадеры и Главной квартира действующей армии оставались до конца декабря у Богота, с целью скрыть от турок наши намерения.

Пока исполнялись эти подготовительные распоряжения к переходу русских через Балканы, сербы 2 декабря перешли восточную границу княжества. Для противодействия им, командующий войсками в Старой Сербии, Гафиз, располагал всего 20 батальонами с несколькими батареями: сам он, с 10 батальонами, находился в Нови-Базаре, 6 батальонов в Нише, 4 батальона – к западу от Пирота.

Моравский корпус (полк. Лешанина) двинулся к Нишу, обложил его и с половины декабря приступил к осаде; тимокский корпус (подполковник Хорватовича), наступая от Княжеваца, частью сил занял Белградчик, другою – 7 декабря с боя овладел проходом Св. Николая, и 9-го уже вступил в связь с отрядом генерала Арнольди; 12-го же взял Ак-Паланку; затем тимокский и шумадинский корпуса, под общим начальством генерала Бело-Марковича, продолжали наступление к Софии, откуда, для их задержания, поспешно выслано было 10 батальонов.

15-го сербы атаковали Пирот (см. это) и, после упорного боя, овладели его укреплениями.

Между тем генерал Гурко, в ожидании прибытия назначенных к нему подкреплений, не теряя времени, готовился к предстоявшему переходу через горы, которой, по времени года, даже местными жителями признавался невозможным. Независимо от постоянной рекогносцировки противника, с начала декабря производились разведки путей через горы.

Тогда же приступлено было к заготовке вьюков и лямок, найму саней под орудия; батареи, назначенные для перехода, должны были выступить в 4-орудийном составе, с лучшими лошадьми; люди в отряде снабжены 6-дневным неприкосновенным запасом сухарей (по 1 фн. в день), чаю и сахару получили тоже на 6 дн.; мяса положено были взять на 3 дня и спирту для выдачи каждое утро.

Армия Шакира-паши, усиленная подошедшими от Шипки войсками, продолжала занимать прежнее расположение (см. Орханийский перевал), и в ней, на пространстве 70 вер. (от Златицы до Софии), было в строю не более 35 т. чел. Т. образом наш западный отряд почти вдвое превосходил силы Шакира-паши. Пользуясь этим и наступлением сербов к Софии, Гурко признал необходимым поскорее атаковать и, если можно, уничтожить армию Шакира прежде прибытия к ней подкреплений. Естественный для Шакира путь отступления был на юг, через Петрич, далее долиною Топольницы к Татар-Базару, связанному железной дорогой с Адрианополем. Петрич находился в одинаковом расстоянии от Дольнего Комарци и Златицы, путь от которой на Этрополь несравненно лучше прочих, проходящих через горы по сторонам софийского шоссе; самый же перевал у Златицы и спуск с него были еще в ноябре заняты русскими. Поэтому обход от Этрополя через Златицу на Петрич, представляя меньшие трудности в исполнении, угрожал отрезанием Шакира от подкреплений, которые могли прибыть к нему от Адрианополя, и разобщал его от Веселя-паши; самый же западный отряд этим путем сближался с войсками Радецкого. Но Гурко, опасаясь, чтобы Шакир-паша не отступил к уже сильно укреплённой Софии, соединяясь с находившимися в ней войсками, не устроил бы здесь 2-й Плевны, которые могла приковать его к себе, а также в видах обеспечения соединения западного отряда с сербами, остановился на двойном охвате турецкой позиции на Орханийский перевале, направляя большую часть назначенных для того сил в обход её левого фланга (см. Орханийский перевал).

20 декабря, к ночи, большая часть войск Гурко (см. также Златица) расположилась в Комарцийской долине, и операция перехода западным отрядом через Балканы, преимущественно без дорог, при бурях и метелях, свирепствовавших с 13 по 17 декабря, была закончена. Воля и энергия генерала Гурко, с выносливостью офицеров и солдат победили природу, и хотя операция, для исполнения своего, потребовала 8 дн. вместо 2, но успех приобретен, сравнительно, с небольшими потерями убитыми и ранеными

(всего около 600 чел.), зато число пострадавших от морозов доходило до 1 т., а в бурю 16 – 17 декабря замерзло 60 чел.

Общий вид сражения под Горным Бугровым 19 декабря 1977 г. отрядом генерала Веляминова.

18 декабря Сулейман прибыл в Софию. Здесь, к этому времени, сосредоточилось 30 батальонов с 2 батареями и 6 эскадронов, начальство над которыми Сулейман вверил Осману-Нури-паше. В виду наступления сербов от Пирота и русских от Чурьяка,. намерение удерживать Софию могло повлечь к отрезанию находившихся тут войск от Адрианополя и даже к их окружению. Еще было время, отведя их и Сабита (из дефиле у Капуджака) к Ихтиману, принять здесь на себя отряды Шакира и Искендера, отступление которых было неминуемо; своевременное же сосредоточие до 120 батальонов, или более 60 т., у Ихтимана либо Татар-Базарджика давало Сулейману возможность задержать наступление равносильного ему отряда Гурко, а в случае надобности – отступить к Адрианополю, на что Сулейман, сознавая невозможным удержание линии София-Златица, и просил разрешения, равно как и распоряжения об отступлении войск от Карлова и Шипки, указывая на необходимость общего сосредоточения сил к Адрианополю. Но турецкое правительство, все еще рассчитывая на вмешательство Англии, жалея массы собранных в Софии запасов и опасаясь, что оставление её повлечет к присоединению Старой Сербии к княжеству, требовало от Сулеймана обороны Софии, разрешая ему бросить ее только в крайности. Ахмет-Эюб же настаивал на невозможности отступить от Шипки, чрез что открылся бы русским свободный путь к Адрианополю. Стесненный распоряжениями из Константинополя и не имея решимости взять на свою ответственность меру, которые могла сохранить для Турции 60 т. войска, Сулейман приказал подготовить все к уничтожению находившихся в Софии запасов и, пробыв в ней несколько часов, выехал в Адрианополь, ссылаясь на необходимость организовать его оборону и распорядиться сосредоточением к нему войск, причем Шакира, Османа-Нури и прочих начальников предоставил самим себе. Из них Осман-Нури, не получая приказаний от Сулеймана, опасаясь быть окруженным и не зная об отступлении Шакира, 19 декабря направился из Софии по шоссе на Ташкисен; его авангард, тесня части кавказской казачьей бригады, перешел мост на р. Искер у дер. Враждебна и к ночи занял дер. Дольний Бугаров (23 вер. от Ташкисена).

Генерал-лейтенант Н.Н. Вельяминов, находившийся с 5 батальонами 1-й бригада 31-й дивизии и 6 конных орудий у дер. Яна, узнав о наступлении турок, выдвинулся им навстречу и к ночи занял в виду их позицию у Горного Бугарова.

20-го Осман-Нури атаковал русских; упорный бой продолжался целый день, но все попытки сбить впятеро слабейший русский отряд были отражены (см. Горный Бугаров). Утром 21-го Осман-Нури потянулся обратно к Софии, оставя слабый арьергард у Враждебны.

По получении 20 декабря донесения о наступлении турок от Софии, Гурко решил: оставя часть сил для преследования отступавших к Татар-Базарджику, лично, с прочими войсками, быстро направиться на соединение с генерал-лейтенантом Н.Н. Вельяминовым, а затем – к Софии. С этой целью двинуты были от Ташкисена: 1-я гвардейская пехотная дивизии, гвардейская стрелковая бригада, 123-й Пехотный Козловский полк, 5 батарей и 4 конных орудий; из прочих частей западного отряда, оставленных под начальством Криденера, приказано, генерал Каталею – утром 21-го возобновить преследование на Петрич, которое вести как можно энергичнее; 1-й и 2-й бригада 2-й гвардейской кавалерийской дивизии – отрезать отступление Шакиру-паше. Т. образом дальнейшее наступление западного отряда д. было идти по 2 эксцентричным направлениям: на юго-восток и запад; но Гурко признавал необходимым овладеть Софией, столицею Болгарии, обильно снабженной запасами, а также для обеспечения своего тыла при наступлении на Филипополь.

В 2 ч. ночи 21 декабря генерал Раух (11 батальонов, 20 ор. и ? эскадрона) выступил от Ташкисена, к полудню соединился с отрядом генерал-лейтенанта Н.Н. Вельяминова, а к вечеру подошел к Враждебне, турецкий арьергард поспешно отступил к Софии, не успев сжечь моста. Гурко, произведя 22-го рекогносцировку укреплений Софии и убедясь в их силе, положил выждать прибытия остальных, двинутых сюда войск и атаковать се 24-го. Но Мегмет и Осман-наши, потеряв надежду удержаться в Софии и желая избегнуть плена, решили не ждать атаки, а т. к. отступление на Ихтиман-Татар-Базарджик, в виду занятия русскими Враждебны, становилось уже невозможным, то они вечером 22-го отошли на юг, к Самакову, оставив в Софии до 1 ? т. больных и раненых и не попытав даже уничтожить запасы.

23-го русские без боя заняли Софию, где Гурко назначил войскам несколько дней отдыха.

24-го установлена связь с корпусом Хорватовича, достигшим Сливницы и тут остановившимся в виду занятия Софии русскими.

Чтобы дать время обозам и артиллерии отойти к Панагюрище, а Искендеру успеть отступить туда же, Шакир вынужден был приостановиться на 1 день у Петрича; в арьергарде оставлена была им 1 бригада, занявшая позицию поперек узкого ущелья, по которому идет дорога из Миркова в Петрич. Вследствие задержки в сборе разбросавшихся накануне частей 3-й гвардейской пехотной дивизии, генералу Каталею только к полудню 21-го удалось стянуть к Миркову 6 батальонов и 4 орудия. Спеша нагнать турок и занять Петрич, он, не ожидая подхода остальных частей дивизии, двинулся вперед, а 22-го, утром, охотниками лейб-гвардии Волынского полка без боя были занят Петрич (см. это).

Между тем Криденен, в виду невозможности нагнать Шакира и необходимости снабдить войска продовольствием, ожидая дальнейших распоряжений, разместил отряд 22-го по квартирам: 9-й корпус – в Комарцийской долине, 2-ю гвардейскую пехотную дивизию и 3-ю бригаду 2-й гвардейской кавалерийской дивизии – у Ташкисена, войска Дандевиля – в окрестностях Златицы (Лейб-Гвардии Гренадерский полк (Лейб-Гвардии Санкт- Петербургский Короля Фридриха-Вильгельма III полк) присоединиться к своей дивизии), 1-ю и 2-ю бригады 2-й гвардейской кавалерийской дивизии у Раковицы, 8-й драгунский полк – у Иени-хана; 3-я гвардейская пехотная дивизия стала в окрестностях Петрича, а для её охранения выдвинут был Санкт-Петербургский гренадерский полк: 4-й его батальон, с эскадроном гвардейских драгун, занял Мечку, 3 батальона – Пойбрен, но 25 декабря приказано было 2 батальонам лейб-гвардии Волынского полка сменить в Мечке 4-й батальон Санкт-Петербургского полка (Лейб-Гвардии Санкт- Петербургский Короля Фридриха-Вильгельма III полк).

Карта перехода Балкан в русско-турецкую войну.

Шакир, отойдя в Панагюрище и убедясь в незначительности сил, непосредственно выдвинутых против него русскими, счел свое положение настолько обеспеченным, что решился на переход в наступление, с целью отвлечь ими Гурко от Софии и легким успехом поднять дух своих войск.

Для этого он приказал Бекеру-паше (5 батальонов и 1 эскадронов) 25-го атаковать Мечку (см.), но нападение турок были отбито. Затем в районе София-Златица-Самаков-Панагюрище наступил на несколько дней перерыв, в котором обе стороны равно нуждались: турки – для принятия дальнейших мер противодействия наступлению Гурко, войску, последнего – для упорядочения их довольствия. Части западного отряда, при переходе через Балканы, двигались налегке; все их обозы были оставлены у Орханиэ, а со взятием Ташкисена двинуты туда по шоссе; но спуск их, транспортов, парков и оставленных у Правеца батарей окончен были только 27 декабря, а многие обозы и вовсе не достигли своих частей.

По неудовлетворительности интендантства, от которого войска только случайно получали сухари, частям отряда приходилось довольствоваться или покупкой от жителей, или же оставленными турками запасами, которых, по переходе через Балканы, в иных местах найдено в изобилии (например в Софии одной муки – до 200 т. пд.). По переходе западным отрядом Балкан, великий князь главнокомандующий 19 декабря послал приказание Радецкому начать 24-го операцию перехода у Шипки; для отвлечения же внимания и сил турок, генерал Делинсгаузен должен был произвести энергичные демонстрации к Ахмедли и Твардице, а генерал Карцову приказано было перейти (24-го) Траянов Балкан; генералу же Гурко – двинуть 2-ю бригада 3-й пехотной дивизии на Клисуру, для присоединения к отряду Карцова. Отряд этот (4 ? батальона, 3 батареи, 10 ? сот.), назначенный поддерживать связь между войсками Гурко и Радецкого и наблюдать за горными проходами на 80-верстн. пространстве от Златицы до Зелена-древа, к 20 декабря (усиленный 10-м стрелковым батальоном и ротою 6-го саперного батальона) занимал передовыми частями линию Тетевень-Траян-Ново-село, имея главные силы (3 ? батальона, 1 ? сот., 3 батареи) в Ловче. Траянов Балкан – высшая и суровейшая часть Балканских гор, без всяких через него путей, кроме троп, едва проходимых для пеших даже летом; с ноября они уже были тщательно обрекогносцированы, и Карцов, для перехода через горы, избрал сравнительно доступнейшую тропу, от княжевацкий колиб (6 вер. к югу от гор. Траян) через Траянский перевал (5.420 фт.) к дер. Карнаре (в долине Гиопса, 15 вер. к западу от Карлова). 20 декабря началось сосредоточение отряда к княжевацким колибам, заготовка здесь продовольствия и вьюков; обозы и 2 батареи оставлены в Ловче. Турки сильно укрепили Траянский перевал и выходы с перевалов Розалитского (у Калофера) и Комарцийго (у Клисуры), заняв их 6 батальонами; по получении же сведений о приготовлениях русских к переходу у Траяна, высланы были от Шипки к Карлову 4 батальона с 2 горными орудиями, под командою Рафик-бея, которой расположил их: в укреплениях на перевале – 2 батальона с 2 орудиями, в дер. Карнаре – 1 батальон, и 1 батальон – в Карлове.

Схема боев в районе Шипкинского перевала (к Шейново) 27-28 декабря 1877 г. по ст. ст.

Утром 23-го начался подъем 1-го эшелона, и к вечеру голова его достигла подошвы перевала, куда, несмотря на недоступность пути, при жестоком морозе (до - 27°), к вечеру 25-го собрался весь отряд, потеряв до 50 чел. отморозившимися. Удалось поднять только 2 орудия; остальные возвращены в Ловчу. Воспользовавшись найденной тропой, по которой, хотя и с громадными трудностями, можно было обойти справа турецкие укрепления на перевале, Карцов с рассветом 26-го двинул по ней 2 батальона, 2 роты и 5 сотен. Одновременно атакованные справа и фронта, турки бежали с перевала, бросив оба орудия. Спустившись с гор, обходная колона выбила неприятеля из Карнаре и рассеяла батальон, поспешивший из Карлова. Остатки отряда Рафика, не имея уже возможности отступить к Шипке, ушли по направлению к Филипополю. Т. образом 5 ? батальонов Карцова блистательно исполнили свою задачу (отвлечь часть сил от Шипки), причем потеряли всего около 150 чел., но сами 26-го очутились в затруднительном положении между укреплёнными пунктами у Калофера и Клисуры, в большом удалении (40 и 55 вер.) от Златицы и Иметлии (куда предполагалось направить правый фланг войск Радецкого), без пути отступления, без артиллерии и запаса патронов. Однако весть о спуске русских с Траянского перевала произвела сильнейшею панику в долине Гиопса, быстро распространившуюся до Филипополя; гарнизоны клисурских и калоферских укреплений поспешно отступили к Татар-Базарджику и Филипополю; жители-мусульмане поголовно бежали туда же, бросая массы скота и запасов. Карцов, выслав 5 сотен для занятия Карлова и 2 для вступления в связь со 2-ю его бригадой и приняв меры к обеспечению от нападения, немедленно распорядился сбором турецкого скота к Карнаре и устройством здесь склада захваченных продовольственных запасов; нижние же чины имели пищу от жителей (болгар).

28-го частями 30-го донские казачьи полка заняли Карлово, а 29-го – Калофер; 31-го же он вошел у Иметлии в связь с колонною генерала Скобелева. 7 ? батальона 3-й пехотной дивизии и 2 сотни 20-го полка, от Златицы. выступили 27-го под начальством полковника гр. Комаровского (Дандевиль был назначен командующим 3-ю гвардейскою пехотной дивизией); с ними двинуты были 4 орудия 31-й артиллерийской бригады и по 2 орудия 16-й конной и 19-й донской батарей (без зарядных ящиков).

30-го гр. Комаровский занял Клисуру. Итак, отрядом Карцова, обеспечившим правый фланг войск Радецкого и тыл западного отряда, окончательно установлена была между ними связь южнее Балкан.

Генерал Радецкий, даже по присоединении к его войскам 16-й пехотной дивизии, считал атаку с этими силами Веселя-паши операцией весьма рискованною, т. к. фронтальная атака турецких позиций у перевала была немыслима, обход же, по глубоким снегам, – крайне затруднителен и мог повести к поражению по-частям. Поэтому, получив приказание о начатии наступления, Радецкий 19-го же телеграфировал главнокомандующему, прося отложить движение от Шипкинского перевала до появления Гурко в долине Тунджи, что заставило бы турок очистить их позиции без боя. Но т. к. Гурко (по своему удалению и потому, что дальнейшие движения западного отряда зависели от хода дел у Софии не мог оказать скорого содействия Радецкому, то Е.И. Высочество не изъявил согласия на упомянутую телеграмму, считая переход необходимым как для облегчения операций Гурко, так и в видах политических; к тому же в Главной квартире силы Веселя исчислялись не свыше 15 т., а Радецкий полагал их до 30 – 40 т., почему, вследствие его представлений, 22-го главнокомандующим назначены в его распоряжение еще 30-я пехотная дивизия и 3 полка 1-й кавалерийская дивизия, причем подтверждено было начать переход 24-го. Для исполнения воли главнокомандующего и в виду совершенной невозможности фронтального наступления, в штабе 8-го корпуса остановились на смелом и даже рискованном плане: двойном охвате турецких позиций у Шипки, т. е., оставя на перевале достаточной силы заслон, обойти эти позиции с обоих флангов по ближайшим к ним путям, и 28 декабря войска Веселя-паши, после ряда боев с отрядом Радецкого (см. Шипка), сдались, а 29-го упомянутый отряд расквартирован в Казанлыке (см. это) и окрестных деревнях.

Победа русских у Шипки решила вопрос войны: прорваны были не только оборонительные линии Балкан, но и все расположение турок; русские врезалась между войсками Сулеймана и Магомед-Али, имея открытым путь на Семенли (от Казанлыка около 80 вер.), от которого ближайшие неприятельские силы находились: Магомед-Али – у Сливно, Сулеймана – у Татар-Базарджика. Переходом нашим через Балканы сломлено сопротивление Турции, и возможность для неё затянуть войну обусловливалась успехом сосредоточения к Адрианополю еще остававшихся, разбросанных на европейском театре войск (Сулеймана, Магомед-Али, в 4-угольнике крепостей); но быстрым движением от Казанлыка к Адрианополю русские угрожали отрезанием от последнего не только Сулеймана, но и Магомед-Али (до Адрианополя от Казанлыка около 150 вер., от Сливно – до 130).

По получении известия о занятии генерал Гурко Софии, главнокомандующий двинул (27-го) 2-ю и 3-ю гренадерские дивизии в Габрово, куда перешел и сам с Главной квартирой, а 31-го прибыл в Казанлык. Признавая необходимым полностью извлечь плоды шипкинской победы, не дать туркам возможности оправиться от неё, а также в виду известий о попытках турецкого правительства ко вмешательству Англии, великий князь решил безотлагательно продолжать наступление к Адрианополю. К тому времени в Главной квартире не было точных сведений о месте нахождения Сулеймана и войск, переведенных из восточной армии на юг Балкан (предполагалось, что они должны были у Адрианополя), а главнокомандующий, ставя ближайшей целью овладение Адрианополем, положил: быстрым движением сюда долинами Марицы и Тунджи предупредить усиление находившихся в Адрианополе войск, а вместе с тем действовать (через Демотику) и на сообщения последнего с Константинополем; для удержания же турок в 4-угольнике, безотлагательно перейти в наступление на восточном фронте и в Добрудже. Согласно этому плану, 1 января 1878 г. главнокомандующим сделаны следующие распоряжения:

1) Западному отряду генерала Гурко (77 батальонов, 74 эскадронов, 174 орудий), по занятии Филипополя, составить правую колону общего наступления, идти через Хаскиой на Демотику.

2) Генералу Карцову (9 батальонов, 14 ? эскадрона и сотен, 2 орудий) наступать от Карлова на Филипополь или Чирпан, наперерез туркам против западного отряда, причем кавалерии, под начальством генерала Скобелева

1-го, опередив пехоту, идти на соединение с отрядом и действовать совокупно с его кавалерией.

3) Авангарду средней колоны (4-й корпус, 3 батальона 3-й стрелковая бригада, 4-я стрелковая бригада и 3 полка 1-й кавалерийской дивизии, – 28 батальонов, 20 эскадронов и сотен, 22 орудий), генерал-лейтенанта Скобелева

2-го, выступить 3 января, через Ески-Загру на Семенли, к Адрианополю, выслав немедленно вперед 3 полка 1-й кавалерийской дивизии, для захвата ж.-д. узла и моста на Марице у Семенли.

4) Главным силам средней колоны (гренадерский корпус, – 24 батальона, 96 ор.), генерал-лейтенанта Ганецкого, выступив 2 января из Габрова, помочь подъему и спуску артиллерии и обозов 4-го и 8-го корпуса и Главной квартиры, собраться в Казанлыке и затем следовать за авангардом.

5) Левой колоне (8-му корпус с 23-м казачьи полком, – 21 батальон, 6 сотен, 48 орудий), генерал Радецкого, поспешив спуском с Шипки артиллерии и обозов, двинуться через Ески-Загру и Ени-Загру к Ямболю и оттуда, долиною Тунджи, – к Адрианополю; авангарду же её выступить 2 января, для скорейшего занятия Ени-Загры и Ямболя, а 3-м полкам 8-й кавалерийской дивизии, с батареей, находившимся в рущукскому отряде, присоединился к своему корпусу через Твардицкий перевал.

6) Левому боковому отряду (26-я пехотная дивизия, 1-я бригада 13-й кавалерийской дивизии, – 12 батальонов, 8 эскадронов, 38 орудий), генерал-лейтенанта Делинсгаузена, перевалив у Твардицы, идти на Сливно и Ямболь, и стараться, через Казан и Карнабат, войти в связь с Генерал Цимерманом.

7) Оставив отряды для наблюдения Силистрии и занятия линии Черноводы-Кюстенджи, Генерал Цимерману, с главными силами, наступать на Ханкиниой-Осмпн-Базарджик, к рущук-варненской железной дороге, выдвинув отряд к Праводам, для связи с войсками Делинсгаузена.

8) Все прочие войска к северу от Балкан, в Восточной Болгарии и у Журжи (11-й, 12-й и 13-й корпуса, 2-я и 24-я пехотная дивизии, болгарское ополчение, по бригаде 13-й кавалерийской и 2-й донской дивизии, полки: 1-й гусарский, Лейб-Гвардии Атаманский (Лейб-Гвардии Атаманский ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЫСОЧЕСТВА НАСЛЕДНИКА ЦЕСАРЕВИЧА полк), 37-й и 40-й казачьи, всего 105 батальонов, 78 эскадронов и сотен, 420 орудий) должны поступить под обще начальство Наследника Цесаревича, образуя восточный отряд, которому (присоединив при 1-й возможности части с левом берега Дуная) немедленно перейти в наступление к линии Рущук-Осман-Базарджик, стараясь прежде всего овладеть Разградом.

Между тем Гурко, по вступлении в Софию, немедленно начал приготовления для дальнейшего движения на юг. Полагая, что против него находятся только 2 группы Турецких войск, Шакира, отступившая на Татар-Базарджик, и войска от Софии, отошедшие на Самаков и Радомир, Гурко признавал необходимым поспешить действиями, чтобы, не дав соединиться этим группам, окружить и уничтожить 1-ю и отбросить 2-ю к юго-западу (за Кюстендиль). 25 декабря он отдал диспозицию, по которой западный отряд должен быть, с 26-го, начать концентрическое движение к Татар-Базарджику 4 колонами: правая, генерал-лейтенанта Н.Н. Вельяминова (8 батальонов, 9 сотен, 10 конных орудий), - от Софии на Самаков; главные силы гр. Шувалова (30 батальонов, 12 эскадронов, 76 орудий), – от Софии и Ташкисена на Ихтиман; отряд генерал-лейтенанта Шильденер-Шульднера (6 батальонов, 8 орудий) – от Комарци долиною Топольницы; левая, бар. Криденера (24 батальона, 22 эскадронов и сотен, 50 орудий), – от Петрича на Панагюрище, чтобы преградить Шакиру отступление на Филипополь (для чего ей и всей кавалерии при колонах собраться 31-го на пути Татар-Базарджик-Филипополь). Всего для наступления на Татар-Базарджик назначалось 68 батальонов, 43 эскадронов и сотен, 144 орудий, – около 45 т., причем выступившие части снабжены по 4 января сухарями (1 фн. на человека в день), но, где можно было, приказано довольствовать печеным хлебом от жителей, уплачивая звонкой монетой.

Занятие русскими Софии дало возможность сербам сосредоточить большую часть их сил к Нишу, для противодействия Гафизу, который, собрав у Приштины до 10 т. (преимущественно албанского мустагфиса), при 12 орудиях, 21 декабря двинулся на-выручку этого города, совершенно обложенного моравским и шумадийскими корпусами; тимокский же корпус был двинут на Вранью, для действия в тыл Гафизу. Кн. Милан желал занять сербскими войсками Софию, но Великий князь главнокомандующий поставил сербам дальнейшей задачей обеспечение с западными частями русской армии, перешедших Балканы; при этом, в видах политических, предложено избегать действий в Боснии и Герцеговине, и т. к. в русской Главной квартире уже заранее предполагалось включить занятую сербами территорию в состав будущего Болгарского княжества, то кн. Милану отказано в занятии Софии, а для этого из состава западного отряда оставлены 1 бригада, 3 сотни и 2 батареи. 25 декабря Гафиз на-голову разбил отряд яворского корпуса в окрестностях Куршумлие (на пути от Приштины к Нишу). Встревоженный этим, кн. Милан поспешно притянул и тимокский корпус к Нишу; но Гафиз остановился у Куршумлие, а сербы настойчиво продолжали осаду, и 29 декабря гарнизон Ниша сдался.

По мере развития операции перехода русских через Балканы, турецкое правительство все более теряло голову. Опасаясь захвата неприятелем Южной Болгарии и Румелии, оно, еще в начале декабря, обратилось к державам с просьбою о вмешательстве, но получило отказ. 13-го султан вновь просил Англию о посредничестве; однако Петербургский кабинет ответил, что Порта должна для этого непосредственно обратиться к русскому главнокомандующему. Между тем, вместо того, чтобы сосредоточить свои разбросанные силы в Адрианополе, в укреплённом лагере которого можно были собрать более 100 т. под начальством одного лица, 23 декабря обязанности главнокомандующего возложены было на военного министра, Реуфа, начальником же войск в Адрианополе и его окрестностях назначен Ахмет-Эюб, а Сулейману приказано немедленно выехать перёд Татар-Базарджик, непосредственно начальствовать войсками у этого пункта и употребить все средства, чтоб остановить русских или по крайней мере не допустить их до Филипополя.

26-го Сулейман прибыл в Панагарюще. В это время подчиненные ему войска находились: Шакир (50 батальонов, 16 эскадронов, 90 ор.) – у Панагюрище; Искендер (20 батальонов, 4 эскадронов и 6 ор. от Златицы, Клисуры и Карлова) – у Дермена (севернее Филипополя); Сабит – на сильной позиции (Траяновы ворота) на шоссе из Ихтимана в Татар-Базарджик; Осман-Нури (22 батальона, 6 эскадронов и 12 ор. от Софии) – у Самакова; Фуад – у Татар-Базарджика; всего же – 130 батальонов, 30 эскадронов, 122 ор. (не более 50 т. строевых, вследствие некомплекта в батальонах от множества побегов), разбросанных по прямой линии на 120 вер. (Дермен-Самаков). Кроме того Азаф собрал у Радомира и Кюстендиля 26 батальонов из отступивших от Софии и находившихся на сербской границе. Пока спуск с Шипкинского перевала был в руках турок, Сулейман полагал возможным удерживать занятые места; поэтому, прибыв в Панагюрище, он не сделал распоряжений для сосредоточения; получив же 27 декабря телеграмму Веселя об обходе его русскими, Сулейман приказал Шакиру, Сабиту и Осман-Нури отойти к Татар-Базарджику и телеграфировал Реуфу о необходимости немедленного отступления армий его и Веселя к Адрианополю. Но турецкое правительство все еще не решалось на это единственное средство сохранить упомянутые войска для прикрытия Адрианополя и, надеясь на переговоры о перемирии, задержало армию Сулеймана на позиции до вечера 29 декабря.

Между тем войска Гурко 26 декабря начали указанные им движения. 28-го колона генерал-лейтенанта Н.Н. Вельяминова подошла к турецким позициям перед Самаковым и завязала бой, которой был приостановлен вследствие прибытия парламентера; такие же парламентеры явились в прочие колоны западного отряда, к генералу Карцову и в рущукскому отряду; русские начальники везде отвечали, что, не имея инструкций о перемирии, не могут приостановить военных действий. 29-го войска западного отряда продолжали подготовительные движения; колона Вельяминова оставалась в виду Самакова, выжидая обхода турецкой позиций частью колоны гр. Шувалова.

Утром 29-го в Константинополе получили весть о пленении корпуса Веселя, произведшая окончательную панику в правительственных сферах и мусульманском населении Юга Болгарии. Порта испугалась теперь за самое удержание Адрианополя и Константинополя. Поспешно посланы 29-го телеграммы Сулейману и Магомед-Али торопиться отступлением к Адрианополю, а затем Наджибу приказано было, оставя в 4-угольнике крепостей и Добрудже необходимого количество войск для обороны крепостей и укреплённого лагеря у Хаскиниой-Осман-Базарджика, остальные направить к Варне, для перевозки их морем в Константинополь. С прорывом у Шипки все стратегическое расположение турок, объединение их действий чрезвычайно затруднилось; Реуф же и не был способен к тому. Магомед-Али 30-го очистил Стара-Реку и, поспешно сосредоточив к Ямболю свою 25-т. армию, растянутую от Ени-Загры до Котла, 1 и 2 января форсированными маршами двинулся к Адрианополю, где, в начале января, под начальством Ахмет-Эюба, смогло собраться до 8 т., из которых 1 батальон с батареей занимали ж.-д. узел и мост у Семенли. Между тем для Сулеймана отступление к Адрианополю оказывалось уже немыслимым: 29 декабря его войска находились еще в 50 (Шакир) и 75 вер. (Осман-Нури) от Татар-Базарджика, и на сосредоточение их туда требовалось 2-3 дня, но от Татар-Базарджика до Семенли 130 вер., а от Казанлыка всего 80. Фуад предлагал немедленно же выслать бригаду для занятия Семенли и обеспечения тем движения к Адрианополю, но Сулейман не нашел это возможным, опасаясь захвата железной дороги русской кавалерией; к тому же дорога не была подготовлена для перевозки по ней войск. Начав отступление (по приказанию Реуфа) в ночь на 30-е и продолжая его 30-го и 31-го, Сулейман успел к утру 1 января сосредоточить свои войска к Татар-Базарджику, за, исключением Искендера, отошедшего в Филипополь.

Несмотря на неимоверные усилия со стороны русских, гористая местность и гололедица настолько задерживали их движение, что, кроме захвата 1 т. пленных и отсталых, а также некоторых обозов, они не имели возможности отрезать какую-либо из турецких колон и вообще помешать отступлению неприятеля.

К вечеру 31-го колона Вельяминова достигла Баньи (46 вер. к западу от Татар-Базарджика), авангард гр. Шувалова – Ветрена (23 вер. к северо-западу), авангард Криденера – Конинцы (24 вер. к северу); главные силы этих обеих колон находились еще в переходе позади, отряд же Шильденера-Шульднера – у Пойбрена (43 вер.).

Т. образом ближайшие части западного отряда к ночи на 1 января отстояли на значительном переходе от Татар-Базарджика; поэтому Гурко которому только 30–31 декабря выяснилось, что против него не одни войска Шакира и Осман-Нури, но и другие, прибывшие с Сулейманом) решил 1 января притянуть к себе возможно более сил и 2-го января атаковать турок у Татар-Базарджика, чтоб окружить их и принудить сдаться. 1 января части западного отряда (некоторые сделав до 30-40 вер., переправляясь вброд через речки и канавы при 10° мороза) к ночи расположились своими передовыми войсками верстах в 6 – 10 от Татар-Базарджика, охватывая его дугою в 20 вер.

с запада на северо-восток (кавказская казачья бригада и 4 батальона 2-й гвардейской пехотной дивизии – у Еши-Кишлии; колона Вельяминова и Лейб-Гвардии Финляндский полк – у Семчинова; Шувалов – у Башули и Ветрена, с авангардом на шоссе к Татар-Базарджику; Шильденер-Шульднер – у Старлии; голова колоны Криденера – у Денизбеглы; 2-я гвардейская кавалерийская дивизия с 8-м драгунским полком – у Черногорова).

1 января, по прибытии войск Османа, Сулейман собрал военный совет, на котором решено были немедленно же начать отступление. Для движения к Филипополю можно было воспользоваться 3 путями: шоссе по левому берегу Марицы (33 вер.), ж.-д. полотном (38) и проселочной дорогой у северного подножья предгорий Родопских гор (на Карнаре, Дермендере, Кара-Агач). Сулейман избрал последние 2 пути, по правому берегу Марицы, и приказал 1-го же января начать отступление с дивизии Осман-Нури, которой, не доходя верст 15 до Филипополя, расположиться на позиции от Адакиоя позади речки Кричма до Карнаре, причем обратить особое внимание на занятие брода у Адакиоя; дивизии Сабита следовать за Османом-Нури к Филипополю, где соединиться с Искендером: Шакиру и Фуаду двинуться за Сабитом и, перейдя Кричму, ночевать у Кадиева (12 вер. до Филипополя); в арьергард назначены 5 кавалерийских полков и бригада Бекера. После полудня началось отступление, значительно затруднявшееся массою вьючных лошадей и обозов бежавших мусульман, следовавших вместе с войсками. Ночью отступила дивизия Фуада, занимавшая 1 января позиции перед Татар-Базарджиком; мост через Марицу были ею зажжен; к утру 2-го отошел через пылавший уже город и арьергард. С рассветом 2 января русские обнаружили отступление неприятеля, и немедленно авангард Шувалов вступил в Татар-Базарджик, но задержан был мостом и не мог догнать турок; для преследования их, Гурко двинул кавалерийскую казачью бригаду, которые хотя и настигла неприятельский арьергард, но, по своей слабости (5 сот.), не в состоянии был задержать его; гвардейская кавалерия после полудня подошла к предместью Филипополя (на левом берегу Марицы), но, найдя его сильно занятым пехотою, вынуждена были отступить. Т. образом турки к ночи на 3 января благополучно отошли к Филипополю и за р. Кричма, и части армии Сулеймана заняли указанные им места, кроме Осман-Нури, которой, несмотря на повторенное ему приказание Сулеймана, не остановился у Адакиоя. Между тем Шувалов (гвардейская стрелковая бригада, Лейб-Гвардии Павловский полк, 5 батарей), наступая по шоссе на Филипополь, после 35-верстного перехода, к вечеру были против Адакиоя; получив донесение, что у Каратаира находятся значительные неприятельские силы, Шувалов решил немедленно же переправиться на правый берег Марицы и занять Адакиой, а на следующее утро атаковать отступавших по правому берегу турок. Несмотря на ширину реки, покрытой шедшим по ней сплошным льдом, резкий ветер при 6-8° мороза и наступившую уже ночь, гвардейские стрелки, а за ними павловцы, к 7 ч. у. перешли Марицу вброд, имея воды выше пояса, без всякой помехи со стороны противника (от Адакиоя до Каратаира, где находился Осман-Нури, около 3 вер.). К ночи на 3-е западный отряд расположился: Шувалов – по обоим берегам Марицы, от Адакиоя (17 вер. к з. от Филипополя) до Доганкиоя (10 вер. к северо-западу от Адакиоя), куда к ночи подошел и отряд Шильденер-Шульднер; Вельяминов – у Татар-Базарджика; Криденер – у Цаланица (4 вер. к с. от Адакиоя); кавалерия, под начальством Генерал Клодта (28? эскадронов, 12 ор.), – у Костиева (9 вер. к северо-западу от Филипополя), с 2 авангардами к Филипополю. В виду тесного соприкосновения, в какое 2 января вошли головные части отряда Шувалова с отступавшими турками, Гурко рассчитывал на следующий день отрезать им дальнейшее отступление к Адрианополю, а если неприятель задержится у Филипополя, то и окружить турок; для чего на 3 января приказал: Криденеру – переправиться у Филипополя и ударить противнику во-фланг; Вельяминову – выступить в 3 ч. и следовать правым берегом Марицы к Каратаиру; Клодту – пореправиться через Марицу восточнее Филипополя и действовать на путь отступления турок.

Отряд Карцова 1 января сосредоточился у Карлова. 2-я бригада 3-й пехотной дивизии, в некоторых ротах коей осталось в строю человек по 50, сведена была в 2 батальона. Не получая еще приказаний от главнокомандующего, Карцов 2 января выдвинул передовые части по шоссе на Филипополь, и к ночи они достигли: 4 батальона – Дольние Могилы, 30-й донской полк – Каратоирака (24 вер. к северу от Филипополя). Вечером Карцову доставлено из Главной квартиры распоряжение: отделив кавалерию в ведение Скобелева 1-го, самому идти на Филипополь, угрожая пути отступления турок; если же они ранее пройдут Филипополь, то свернуть на Чирпан.

2 января Сулейман, узнав о занятии русой кавалерией Семенли, а также о движении за нею от Ески-Загры главных сил русских, и не считая уже возможным отступить на Адрианополь, решил, в расчёте на силы своей армии, – прежде чем отойти по остававшимся свободными направлениям к Кавале или Гюмурджину (на Эгейском м.), – остановиться у Филипополя, хотя бы на день, дабы дать войскам отдохнуть и привести их в порядок после усилененных переходов предшествовавших дней; в случае же наступления русских – принять сражение, чтобы, при благоприятном исходе его, воспрепятствовать движению Гурко к Адрианополю. Большинство турецких начальников, по сообщении им Сулейманом своего решения, пытались отклонить от него, как крайне рискованного, не соответствевшего состоянию войск и стратегической обстановке и грозившего гибелью армии, от сохранения которой зависела теперь участь Оттоманской империи. Действительно, в армии уже ощущался недостаток продовольственных и боевых запасов; постоянные неудачи и особенно весть о пленении Веселя сильно деморализовали войска, побеги приняли громадные размеры, и всякий день промедления увеличивал риск очутиться между двумя русскими армиями (от Татар-Базарджика и от Ески-Загры). Но вместо того, чтобы спешить отступлением через Родопские горы, оставив у Филипополя лишь арьергард, для которого имелись 3 последовательные хорошие позиции, Сулейман не отказался от принятого решения, и 3-го же подвергся атаке русских. Происшедший бой был нерешительный, приведя лишь к надвижению на армию Сулеймана в развертыванию западного отряда. Шувалов не счел возможным атаковать Каратаир до прибытия подкреплений. К вечеру у Адакиоя и Айрене переправлены вброд остававшиеся на левом берегу Марицы части 2-й гвардейской пехотной дивизии, а также, по приказанию Гурко, и 1-я бригада 5-й пехотной дивизии. 3-я гвардейская пехотной дивизия заняла предместье Филипополя, но не могла переправиться через Марицу, т. к. мост тут был разрушен и зажжен турками. Между тем Сулейман, встревоженный начатою около полудня переправой русских у Айрене (чем обходилась позиция у Кадиева) и приближением больших масс с левого берега к Филипополю, не попытав воспрепятствовать переправе или ударить на разрозненные части неприятеля, появившимся на правом берегу, – отказался от первоначального предположения и решил отступать. Вскоре после полудня он приказал: Осман-Нури – отойти за корпус Шакира (на позиции у Кадиева); Сабиту – занимать Филипополь и, по отступлении Османа, следовать за ним к Станимаки, после чего Шакиру отойти за р. Дермендере. Опасаясь же обхода русскими его левого фланга, Сулейман занял дивизией Фуаца Дермендере, а прочими войскам велел отступать к Станимаки. К вечеру Осман-Нури и Сабит очистили свои позиции, к ночи же отошел за Дермеидере и Шакир. С отступлением турок, отряды Шувалова и Вельяминова заняли Каратаир; остальные же части западного отряда ночевали: 1-я бригада 5-й пехотной дивизии, 5 батальонов 2-й гвардейской пехотной дивизии, 20 орудий и 9-й уланский полк (подошедший от Плевны) – у Айрене; большая часть отряда Криденера и 1-я бригада 1-й гвардейской пехотной дивизии – у Филипополя; 1-я бригада 3-й гвардейской пехотной дивизии и драгунская бригада Краснова – в 4 вер. ниже Филипополя, у найденного тут брода; 2-я гвардейская кавалерийская дивизия, не признав возможным переправиться через Марицу, – частью при устье Гиопса, частью – севернее Филипополя (7? батальонов и 46 ор., задержанные дурными дорогами, отстали от западного отряда). Гурко приказал на 4-е: Шувалову, со всеми войсками на правом берегу Марицы, атаковать турецкую позицию на р. Дермендере, с фронта и обоих флангов; Криденеру – перейти у Филипополя Марицу; тоже – и всей гвардейской кавалерии, которой действовать в тылу неприятеля.

Между тем турки продолжали отступление к Станимаки, сильно замедлявшееся обозами жителей, все еще державшихся при войсках. Утром 4-го Шакир начал отходить от Дермендере, оставя, для обеспечения отступления Фуада, бригады Бекера (у Коматева) и Назифа (у Миркова). Атаки Вельяминова на дер. Дермендере не только были отбиты, но Фуад перешел в наступление; прочие войска Шувалова перенравились через Дермендере; Шильденер-Шульднер к ночи занял Коматево, откуда Бекер отошел к Беластице. Большой части войск Криденера удалось в течение дня только переправиться на пр. берег Марицы, в город. Краснов же, с 1-ю бригадою 3-й гвардейской пехотной дивизии и драгунской бригадой, перейдя реку вброд, к вечеру прибыть к дер. Паша-Махале (7 вер. к юго-востоку от Филипополя, у шоссе на Станимаки) и, узнав, что часть турок остановилась на ночлег по ту сторону шоссе, у дер. Кара-Агач, ночью внезапно атаковал находившуюся тут бригаду Шукри (корпуса Шакира) с значительной частью артиллерии. Краснов овладел деревнею и 23 орудиями; но, убедясь, что зарвался в средину турецкой армии, к утру отошел к Паша-Махале, увезя и все взятые орудия.

Гвардейская кавалерия и в этот день не переправилась через Марицу. Около полудня к Филипополю подошел Скобелев 1-й, с 9-м драгунским и 30-м донским полками, при 4 орудиях, а прочие части отряда Карцова – к Чолуку (13 вер. к северу от Филипополя); 2 же батальона (2-я бригада 3-й дивизии) с 1 сотней оставались еще у Карлова.

К ночи большая часть армии Сулеймана собралась у Станимаки и заняла тут позицию, с целью дать отойти обозам; Шакир, усилив бригаду Шукри одним полком из бригады Назифа, вновь занял Кара-Агач. Фуад ночью очистил позицию у Дермендере и перешел на другую, у д.д. Мирково и Беластица (8 вер. к югу от Филипополя). Т. образом к рассвету 5 января армия Сулеймана оказалась разделенною на 2 части: сам он, с большей массой, находился у Станимаки, а до 35 батальонов (Фуада и Шакира) остались позади, в 10-15 вер. (Кара-Агач и Мирково), без всякой связи со Станимаки; поддержки у этих войск не имелось, а между тем они были уже охвачены: слева – Вельяминовым (у Дермендере) и Шильденер-Шульднером (у Коматева), справа – Красновым (у Паша-Махале). Сулейман, убедясь в прерыве его сообщений с Адрианополем и в невозможности отступления на Хаскиой, решил свернуть на Гюмурджин и приказал на 5-е: Осману выступить утром к Кегенлыку, где занять позицию для прикрытия с востока пути от Тахталы на юг; за Османом следовать всей артиллерии (более 60 ор.), которой свернуть у Тахталы; остальные войска (Сабита, Искендера и большая часть корпуса Шакира, – около 70 батальонов и 20 эскадронов) должны были оставаться у Станимаки, в ожидании прибытия Фуада и Шакира, котором, однако, никаких приказаний не было отдано.

Вследствие недостатка сведений, ни Гурко, ни начальники отрядов не могли пока точно уяснить себе сил и намерений неприятеля; очевидно были только, что имелось дело со значительной армией. Поэтому Шувалов, которому Гурко на 5 января подчинил отряды Шильденера-Шульднера (14 ? батальонов, 4 эскадронов, 10 ор.) и Вельяминова (8 батальонов, 5 сотен, 12 ор.), приказал 1-му занять Беластицу, 2-му – Мирково, а сам (11 батальонов и 15 ор.), до разъяснения обстоятельств, остался у Мечкюра (8 вер. к северо-западу от Беластицы). Шильденер-Шульднер в 10 ч. утра подошел к Беластице и остановился в виду значительных сил турок; приближение же его вынудило Фуада приказать бригаде, занимавшей Мирково, отступать, причем она вышла на правый фланг Шильденера-Шульднера и начала его теснить. Шувалов хотя и двинул сюда свой резерв, но решил обождать дальнейшее наступление, пока турки будут вынуждены отойти движением русских от Филипополя на Станимаки. Между тем Дандевиль, со 2-ю бригадой 3-й гвардейской пехотной дивизии, направился в 5 ч. утра от Филипополя к Паша-Махале, откуда в 10 ч., со всею дивизией и кавалерией Краснова, – на Кара-Агач, но были остановлен Шакиром(1? бригады); последний удерживался здесь до отступления Фуада и даже сам потеснил Дандевиля.

К 3 ч. дня войска Фуада и Шакира скучились на пространстве 2 ? вер. (Кара-Агач-Беластица). К этому времени подошел Вельяминов, и Шувалов, получив от Дандевиля сообщение об его затруднительном положении, приказал своим войскам перейти в наступление. Турки, одновременно атакованные слева и с фронта частями 2-й гвардейской, 5-й и 31-й пехотными дивизиями, а справа 3-ю гвардейской пехотной дивизии, после отчаянного сопротивления, были сбиты со всех позиций и, с потерею артиллерии, в беспорядке отброшены на юг, в горы.

Все 5 января Сулейман оставался, с 76 батальонами и 20 эскадронамив, в бездействии у Станимаки, причем не попытав помочь ожесточенно бившимся всего в 10 вер. от него; получив же в 6-м ч. вечера донесение Шакира, что он и Фуад вынуждены отойти в горы, Сулейман приказал войскам немедленно начать отступление к Тахталы, откуда свернуть по пути на Гюмурджин; Осману-Нури послано приказание направиться от Кетенлыка через Караджалар на Местанлы, тоже к Гюмурджину, бросив, в случае дурной дороги, орудия.

Еще утром 5 января Гурко, убедясь, что турки отступают к Станимаки, приказал, с целью отрезания им дальнейшего движения на восток: Скобелеву 1-му, присоединив бригаду Краснова, идти на дорогу из Станимаки в Кетенлык, а 2-й гвардейской кавалерийской дивизии – правым берегом Марицы, через Папазлы, в тыл туркам; но Скобелев ограничился охранением левого фланга 3-й гвардейской пехотной дивизии, а 2-я гвардейская кавалерийская дивизия к ночи лишь частью подошла к Дербент-Махалеси (около 20 вер. к северу от Кетенлыка), т. о. неприятель мог отступить от Станимаки никем не тревожимый. Всю ночь турки вытягпвалнсь из Станимаки, и около 8 т. из них, с 8 орудиями, отошли к юг, на Наречен; арьергард (бригада Бекера) выступил в 2 ч. ночи, прикрывая отступивших на Тахталы. Ночное движение по дурной дороге, с массою обозов, производилось в большом беспорядке; войска совершенно пали духом, и были уже почти неспособны к какому-либо усилию.

Между тем Гурко, не сомневаясь в отступлении значительных сил турок к Станимаки, приказал генерал-лейтенант Свечину (командиру 9-го корпуса вместо Криденера), с 3-ю гвардейской пехотной дивизией, 1-ю бригадою 1-й пехотной дивизии и казачьей бригадой Курнакова, отрезать противнику дальнейшее отступление на восток, а генералу Скобелеву 1-му (4-й, 8-й, 9-й драгунские и 30-й донские полки, 2 сотни 34-го полка и 2 орудия) идти на Кетенлык; остальная пехота и кавказская казачья бригада временно остановлены у Кара-Агача и перед Филипополем. Утром казаки беспрепятственно заняли Станимаки, куда к полудню 6-го вошли и 1? пехотной дивизии. О направлении, в каком отступили войска Сулеймана, в точности не были известно; кавалерия Скобелева 1-го, пройдя всего 20 вер., ночевала у дер. Пранга (верст 5 к северу-западу от Кетенлыка), почему на следующий день Свечин приказал ей, во что бы ни стало, насесть на турок. Отступление же неприятеля шло весь день 6-го и в ночь на 7-е. Сулейман, с большей частью сил, отступивших от Станимаки, перевалив главный хребет Родопских гор, 7-го спустился в долину р. Перпелека (приток Арды). Движение прикрывалось дивизией Осман-Нури и бригадой Бекера, соединившимися к вечеру 6-го у Караджалара.

Утром 7-го они стали отходить, но были настигнуты 30-м донским казачьим полком Грекова и потеряли всю находившуюся при них артиллерию (см. Караджалар). Этим закончилось непосредственное преследование кавалерией, которые остановилась у Караджалара и Кетенлыка.

6 января Гурко получил приказание главнокомандующего, дав пехоте 3-4 дня отдыха под Филипополем_; идти через Хаскиой к Адрианополю, а гвардейскую кавалерию выслать на присоединение к авангарду Скобелева 2-го.

Отдых для войск западного отряда был вполне заслуженный: от выступления с линии София-Комарци пехота все время шла тяжелым переходом (20-30 вер.), в гололедицу, большей частью по дурным дорогам, помогая артиллерии, а под Филипополем не только без дорог, но преодолевая глубокие броды в мороз и ветер; многие части по нескольку дней не имели горячей пищи, вследствие всего этого некоторые из них уменьшились до 2/3 своего состава; материальная часть пришла в крайнее расстройство; обувь и одежда совершенно истрепались. Большая масса отряда расположилась у Филипополя; 3-я гвардейская пехотная дивизия у Станимаки; 1-я бригада 1-й гвардейской пехотной дивизии – у Папазлы (25 вер. к востоку от Филипополя).

Результатом задержки 28 и 29 декабря в отступлении армии Сулеймана и приостановки её на 3 января у Филипополя был почти полный вывод её из строя, а между тем, после пленения Османа и Веселя, она составляла единственный оплот Оттоманской империи, если не считать слабой армии Магомед-Али и войск, которые еще можно были перевезти из 4-угольника крепостей к Константинополю. Потеряв почти всю артиллерию (114 ор.), 2 т. плен., значительную часть обозов, армия Сулеймана отступила по 3 главным направлениям: через Местанлы к Гюмурджину (с Сулейманом); войска от Станимаки – через Исмилан к Кавале; Фуад и Шакир, с остатками своих отрядов, – тоже к Кавале: наконец масса бежавших с армией жителей, по невозможности для их обозов следовать через горы, направилась от Кетенлыка на Хаскиой; с ними пошло и множество отставших солдат, даже некоторые целые части.

Пока выше изложенное происходило в окрестностях Татар-Базарджика и Филипополя, центр русской армии, не теряя времени, извлекал плоды шипкинской победы: 1 января 3 полка 1-й кавалерийской дивизии, 4-я стрелковая бригада и 36-й пехотный полк вступили в разоренную Ески-Загру, откуда 2-го направлены: 1-й уланский полк – на Ени-Загру, 1-й драгунский – на Семенли, и 5 сотен 1-го донского полка – на Чирпан.

Мусульманское население Южной Болгарии и Румелии, при быстро разнесшейся вести о переходе русских через Балканы у Шипки, боясь возмездия со стороны болгар, поголовно бежало к Адрианополю и Константинополю, распространяя панику позади и в остававшихся еще там турецких войсках. 1-й драгунский полк, сделав 50-верстный переход, вечером 2-го подошел к Семенли и захватил подожженный турками мост; оборонявший его батальон, по переходе драгунами Марицы, бежал, бросив 6 орудий, и драгуны 3 января заняли железно-дорожную станцию Тырнов.

3-го же 1-й уланский полк вступил в сожженную Ени-Загру; 1-й донской – в Чирпан, где захвачены большие склады продовольственных и боевых запасов.

4-го полк этот вошел тут в связь с разъездами западного отряда и кавалерии Скобелева; 2 сотни остались в Чирпане, 3 направились к Тырнову. Продолжая свой рейд, 1-й драгунский полк в ночь на 5 января занял с боя (оттеснив башибузуков и вооруженных жителей) Херманлы, а 6-го город Мустафа-паша (30 вер. к западу от Адрианополя).

5-го в Тырнов стянулся весь авангард армии, под начальством Скобелева 2-го (16-я и 31-я пехотные дивизии, 3-я и 4-я стрелковая бригада, 9-й казачьи полк и уральская сотня). Авангард левой колоны 4 января прибыл в Ени-Загру, откуда, вслед затем, 1-й уланский полк направился к Херманлы. Авангард левого бокового отряда 2 января перешел Твардицкий перевал, после чего 13-й драгунский полк были двинут к Сливно, куда, одновременно с ним, направлен от Стара-Реки летучий отряд (2 роты102-го Пехотного Вятского полка, 1 эскадронов 13-го гусарского полка), которой, перейдя 4 января перевал Демиркапу, в тот же день вступил, вместе с 13-м драгунским полком, в Сливно, где найдены огромные запасы.

Генерал Карцов, узнав 4-го о занятии Филипополя войсками Гурко, свернул к Чирпану, куда прибыл 6-го, приказав следовать к тому же пункту 2-й бригаде З-й пехотной дивизии из Карлова. Нигде уже турецкие войска не пытались сопротивляться, спеша, до подхода русских, уйти к Адрианополю.

Весть о занятии неприятелем Филипополя довела мусульманское население до высшей степени паники: оно бросало свое имущество и искало спасения в бегстве к Константинополю; положение этого населения стало ужасным: мечась из стороны в сторону по скверным дорогам, в стужу, оно массами гибло по пути, оставшиеся же на месте старики и больные умирали от рук болгар, предавшихся почти повсеместно к югу от Балкан избиению мусульман и грабежу их достояния.

По получении в Константинополе известия о занятии русскими Семенли, турецкое правительство, обманутое в своих надеждах на Англию и желая сохранить хотя бы Адрианополь, решилось наконец прямо обратиться к великодушию победителя. 3 января советом министров, под председательством султана, решено были отправить в главную русскую квартиру министра иностранных дел Сервера и Намыка-пашу.

5 января уполномоченные прибыли в Херманлы,7-го – в главную квартиру, в Казанлык; но, по неимению ими точных инструкций, переговоры замедлились, а наступление русских продолжалось безостановочно.

К 6 января у Адрианополя имелось всего около 8 т. войск, а с присоединением армии Магомет-Али,в тот же день прибывшей к Ханлы-Ениджи (25 вер. к с. от Адрианополя), тут могло сосредоточиться не более 33 т.; Адрианополь были обнесен 24 сильными фортами, вооружёнными более 70 ор. Утром 6-го в Константинополе получилась телеграмма об отступлении Сулеймана к Эгейскому морю, через что, для занятия укреплённой линии Буюк-Чекмедже-Деркос, непосредственно прикрывавшей Константинополь, не оставалось более войск, кроме 10 т. константинопольского гарнизона и находившихся у Адрианополя. Опасаясь, чтоб и последних не постигла участь Веселя и Сулеймана, турецкое правительство решило отказаться от обороны Адрианополя, и 6-го же посланы приказания Ахмед-Эюбу и Магомет-Али поспешно отступать к Константинополю. Вечером этого числа Магомет-Али начал отступление к Чаталдже, а Ахмед-Эюб поспешил отправкою своих войск по железной дороге. К вечеру 7-го последние турецкие войска оставили Адрианополь, предварительно взорвав арсенал, большую часть складов, старый султанский сераль и прочее, и бросив все артиллерийской вооружение фортов.