Не могла не победить та армия, где генерал и офицер составляли одну великую семью, жившую горячим желанием победы, горячей мечтой о величии и пользе Родины, где благо и честь армии стояли выше всяких личных счетов, где каждый отдельный член армии готов был душу свою положить за другого.
Мой друг и одноклассник Вова Малюков получил прозвище "Старик", поскольку, явившись однажды на встречу с автором этих строк в черных солнечных очках (тогда еще не вошло в моду носить их на затылке), вынув левой рукой зажатую (еще довольно-таки неумело) в углу рта сигарету, приветственно поднял правую руку с указательным и средним пальцами, растопыренными в форме латинской буквы "V" - так было принято здороваться в кругах "продвинутой" - "хип(п)Овой" - молодежи (во всяком случае, в тогдашнем "образцовом коммунистическом городе" Москве) и нарочито хриплым голосом сказал: "Привет, старик!" С тех пор его так все и звали - "Старик", "Старикан", "Старикашка". Вовочку даже дразнили: ...
Говоря о Марии Акилиной, я просто не знаю, какими словами воздать должное мужеству этой женщины.
Вся ее жизнь — это подвиг.
Из воспоминаний Чечневой, Марины Павловны— лётчицы, Героя Советского Союза, во время Великой Отечественной войны командовала эскадрильей 46-го Таманского гвардейского ночного легкобомбардировочного полка, гвардии майора.
Мой дед служил в 144-м Каширском полку, остался жив в последнем сражении полка, когда выходил из окружения.
Он рассказывал об этом жене, слышала это моя тетя, от которой услышала и я. Есть фото деда, которое хранится в нашей семье. У деда была необычная судьба.
Мы не знаем, кто его родственники, т.к. он был взят на воспитание из детского дома. Когда ему было 9 лет, кто-то приезжал за ним, но он не поехал. Тетя рассказывала, что это были люди, у которых была своя фабрика. Тетя называла фамилию Рыхленко или Рахленко, насколько она запомнила услышанное от матери. ...
Я родилась в феврале 1955 года. Как мне рассказывали, что мою маму, беременную, из Дубровки везли зимой на санях в тулупе, и по дороге в Тырново она меня родила. Но в паспорте записано, что я родилась в Инякине. Может, мама родила меня по дороге в Инякино, а потом, завернув в тулуп, на телеге повезла в больницу. Точно, как все произошло, я не знаю. ...
Родился я в Рязанской области, в селе Дубровка Шиловского района 14 декабря 1929 года. Жили мы в деревянном доме из двух комнат в переулке между Старым селом и Большим селом. В доме были зимняя комната и летняя комната. Нас было трое детей, и спали мы на печке. Родители спали на кровати. Рядом с домом была пристройка, где жили две коровы, гуси, куры, овцы, поросята. Два раза в день мама выгоняла их на водопой. Гуси были очень кусачие. Только наклонишься над грядкой с ягодами, обязательно сзади гусь подкрадется и ущипнет. Огород у нас был большой - 15 соток. Чего там только не было - картошка, свекла, огурцы, помидоры, ягоды разные. Помню, бабушка, мамина мама, придет к нам, разведет костер на улице, обложит его кирпичами, поставит на кирпичи медный таз и варит варенье. Мы, дети, сидели вокруг и ждали, когда бабушка начнет мешать варенье и даст нам облизать ложку. На горе, где церковь, было кладбище. За кладбищем были дома.
съ тъмъ, чтобы по напечатанiи, до выпуска изъ Типографiи, представлены были въ Цензурный Комитет: одинъ экземпляръ сей книги для Цензурного Комитета, другой для Департамента Министерства Народного Просвъщения, два для Императорской публичной Библiотеки, и один для Императорской Академiи Наукъ.
